Восточный вал - Страница 104

К оглавлению

104

— М-да, с надлежащей, — пробубнил Кальтенбруннер.

И все же сначала Гиммлер прошелся свинцовым залпом

своих очков по Скорцени:

— Контроль остается за вами, штурмбанфюрер.

— Это будет реальный и жесткий контроль, — заверил его руководитель диверсионной службы рейха.

— И докладывать лично мне. Лично!..

— Мы с Кальтенбруннером, — дипломатично вывернулся Скорцени, — постоянно будет держать вас в курсе событий.

— А я сказал: «Лично!», — перевел Гиммлер «оптические прицелы» своих очков на Кальтенбруннера, предостерегая того от какой бы то ни было попытки помешать Скорцени время от времени переступать через его голову.

— В случае крайней необходимости, рейхсфюрер, — подтвердил тот.

Гиммлер пошел к выходу. Кальтенбруннер подался вслед за ним, но в последний момент умудрился приотстать, и, когда дверь за рейхсфюрером закрылась, прохрипел, выдыхая на приблизившегося Скорцени всю сумятицу запахов и несвежести:

— Когда вы начинаете работать с Имперской Тенью, вы становитесь опасны вдвойне. Ваше счастье, что ни Гиммлер, ни фюрер так до сих пор и не поняли этого.

— Или же поняли слишком отчетливо, — рассеял Скорцени мрачноватость своих шрамов столь же мрачной ухмылкой. — В любом случае я все буду делать под вашим патронатом, обергруппенфюрер.

— Вот это правильная мысль, — похвалил его Кальтенбруннер. — Вы всегда должны оставаться преданы мне. Помня при этом, благодаря кому вы стали в рейхе тем, кем вы сейчас стали.

И Скорцени вдруг вспомнил «обет верности», который недавно принимал от Зомбарта. Заполучив в свои руки двойника фюрера, они все постепенно начинали чувствовать себя заговорщиками и вели себя соответственно.

— Скоро вы всех нас будете держать в кулаке, как император свою набранную из рабов гвардию, — словно бы уловил его мысль Кальтенбруннер.

— Это мы с вами будем держать все в кулаке, Кальтенбруннер.

— И в этом ваше несомненное преимущество, Отто, — похлопал тот Скорцени по плечу и поспешил за рейхсфюрером.


18

Зомби аккуратно складывали принесенные ими камни на вагонетки и вновь возвращались в забой — куда-то туда, где за двумя поворотами глухо стучали отбойные молотки.

Заприметив среди них того, который чуть было не обронил камень ему на ногу, Штубер подхватил его под руку, вырвал из вереницы ему подобных и отвел в караулку.

— Кто ты? — спросил он его по-русски, усадив за небольшой дубовый стол.

— Я — номер ноль восемь, — ответил тот по-германски.

— Вижу по нашивке.

— По нашивке, — бездумно повторил зомби. Это был парень лет двадцати семи — двадцати восьми, среднего роста, но с отменно развитой мускулатурой.

По тому, как он все время, но, очевидно, непроизвольно приподнимал левое плечо, Штубер определил, что в свое время этот зомби-воин занимался боксом. Правда, еще одной традиционной приметы — переломленного носового хряща, у него пока что не наблюдалось, тем не менее…

— Как тебя зовут? Имя твое, имя?!

— Я — номер ноль восемь.

— Правильно, ты — номер ноль восемь. Теперь ты — зомби-08. Но ведь раньше ты был солдатом. Отвечай на вопрос: ты был солдатом?!

— Был.

— Ты был хорошим русским солдатом, так ведь?

— Я был солдатом.

— Вот видишь. Оказывается, ты все же был солдатом. У тебя была винтовка или пистолет? Вспомни: в бой ты шел с винтовкой?

— С винтовкой, — почти мгновенно отреагировал зомби-08.

— А теперь повтори за мной: «Я был солдатом. Служил в Красной армии».

Зомби повторил сказанное, однако вышло это у него как-то неосознанно.

— Какое у тебя было звание: красноармеец, сержант, взводный?

Пленный внимательно посмотрел сначала на Штубера, затем на Крайза, и вновь — на Штубера. Гауптштурмфюреру хотелось верить, что взгляд этот был вполне осознанным. Поэтому, когда он услышал уже до рези в желудке знакомое: «Я — зомби номер ноль восемь», не поверил ему. Барону вдруг показалось, что пленный подыгрывает Крайзу, придерживаясь той легенды, которую ему навязали.

— Парень ты, вижу, разговорчивый… — перешел Штубер на германский. — И все же я спрашиваю: как тебя зовут? Вспоминай: Иван, Петр, Николай?

— Зовут? — зомби напряг лоб, пытаясь вспомнить то ли имя свое, то ли что-то связанное со своим прошлым, однако усилия оказались тщетными.

— Меня зовут зомби-08, — выдал скованный идиотизмом мозг пленного ту единственную частицу сознания, которая была оставлена ему жрецами «Лаборатории призраков».

Штубер хищно улыбнулся, пытаясь погасить в себе не менее идиотичную вспышку гнева.

— Меня зовут Вилли. Этого офицера, — указал он на подошедшего к ним Крайза, — Фридрих. Как зовут тебя?

— Ноль восемь.

— Жрецы «вуду», черти бы их побрали! Кто он по национальности? — поинтересовался Штубер у Фризского Чудовища. — Русский, украинец, белорус?

— Русский. Но мы подбирали таких, кто хоть немного владеет немецким, чтобы понимали команды и понимали, чего от него хотят.

— Так ты все же русский? — перешел Штубер на язык пленного.

— Я — номер ноль восемь, — безучастно ответил тот, но тоже по-русски.

— А где ты раньше жил? Тамбов, Украина, Кубань?

— Что такое «жил»?

— Сейчас ты находишься в «Регенвурмлагере», на подземной базе войск СС. Знаешь об этом?

— Знаю. Я — зомби номер ноль восемь.

— Ты служил в пехоте?

— Я должен брать камни и носить их к вагонеткам.

— Москва. Вспомни: Москва. Тебе приходилось когда-либо бывать в Москве?

— Я должен подчиняться часовым, брать камни и носить их к вагонеткам, — заученно, бесстрастно посвящал он Штубера в тайны своего бытия.

104